Эксперт ИМЭП при Фонде Нурсултана Назарбаева Ерлан Мадиев высказался о деталях сделки Ирана и Китая против давления США и рассказал, как это повлияет на Казахстан.
10 октября мировые СМИ обратили внимание на состоявшийся визит главы МИД Ирана Джавада Зарифа в Китай. Он встретился со своим китайским коллегой, министром иностранных дел КНР Ван И.
“Официальная цель поездки – обмен мнениями по международной и региональной повестке, расширение двустороннего сотрудничества, а также “противостояние односторонней интервенции США в дела других стран”.
Именно такую формулировку давали иранские СМИ перед встречей глав дипломатических ведомств двух стран, которая, кстати, прошла в весьма непривычном месте для официальных визитов: в провинции Юньнань, расположенной на юго-востоке Китая”, – сообщил Мадиев.
По его словам, место встречи было выбрано неслучайно, именно через эту провинцию проходит нефтепровод, обеспечивающий импорт ближневосточной, в том числе иранской, и африканской нефти через порты Мьянмы на внутренние рынки Китая в обход традиционных транзитных маршрутов в Малаккском проливе.
“Однако более важным является международный контекст встречи”, – считает эксперт.
8 октября администрация президента США Дональда Трампа в рамках своей стратегии “максимального давления” на Тегеран объявила о новом раунде санкций, которые охватили практически весь финансовый сектор Ирана, а также потенциально нацелены на любые иностранные субъекты, которые будут иметь дело с иранскими банками.
“Ранее в середине сентября, несмотря на несогласие других членов Совбеза ООН, США объявили об одностороннем восстановлении санкций ООН в отношении Ирана, которые действовали до заключения ядерной сделки по Ирану от 2015 года.
Одновременно наблюдается обострение противоречий между США и Китаем. Выступая на юбилейной 75-й сессии Генассамблеи ООН, действующий президент США вновь обвинил Китай в распространении коронавируса, назвав его “китайским”.
На этом фоне на прошлой неделе стало известно, что глава МИД Китая пригласил иранского коллегу. Очевидно, что на фоне давления Вашингтона обе страны продолжают курс на сближение, что вызывает немало тревоги в западных странах.
Многие комментаторы, в том числе и американские, критикуют текущий внешнеполитический курс Трампа за то, что Вашингтон собственноручно способствовал формированию антиамериканского альянса Пекина и Тегерана.
Вместе с тем динамика двусторонних отношений Ирана и Пекина намного сложнее, у каждой стороны собственные интересы”, – заключил Мадиев.
Интересы Тегерана
Эксперт считает, что для Ирана, который, по сути, оказался в международной изоляции, не осталось никакого выбора, кроме того как “запрыгивать на китайский экономический локомотив”.
“Тегеран возлагал большие надежды на СВПД, в особенности на экономические возможности, которые сулила сделка. В Иране ждали притока инвестиций и технологий, прежде всего из развитых стран Европы и Японии, а также полноценного открытия международных рынков для экспорта иранских энергоресурсов.
Однако выход США из сделки и последовавший за этим отток европейских инвесторов, которые не хотели терять доступ к американскому рынку, вынудил Тегеран продолжить дальнейшее сближение с Китаем, у которого, надо отметить, множество противников в Иране”, – пояснил Мадиев.
СВПД – Совместный всеобъемлющий план действий – политическое соглашение между Ираном и группой государств относительно ядерной программы Ирана. Группа состоит из США, России, Китая, Великобритании и Франции – пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН, а также Германии. По соглашению Иран должен был допустить инспекторов МАГАТЭ на свои ядерные объекты, а страны Запада в свою очередь – пошагово снимать с Ирана санкции.
Именно в этом контексте следует рассматривать активно обсуждаемую в западных СМИ тему о заключении 25-летного пакта между Ираном и Китаем, информация о котором всплыла в иранских СМИ летом прошлого года, считает эксперт.
“Согласно этому документу, Пекин планирует вложить в экономику Ирана около 400 миллиардов долларов, получив взамен широкий доступ не только к экономической (энергетика, транспорт, телекоммуникации и так далее), но и потенциально к военной инфраструктуре Ирана (объекты в Ормузском проливе). По некоторым данным, проект уже находится на финальной стадии.
Также примерно в один день с новостью о введении санкций в отношении финансового сектора Ирана со стороны США появилась информация о том, что Центробанк Ирана принял решение о наделении китайского юаня статусом главной резервной валюты вместо американского доллара. Напомним, что как минимум с 2012 года Иран использовал юань для продажи своей нефти в Китай”, – уточнил Мадиев.
Таким образом, по его словам, Тегеран вынужден углублять сотрудничество с Пекином, актуальность которого также возрастает для иранской стороны на фоне гуманитарного кризиса, вызванного пандемией коронавируса. Число заразившихся в стране вплотную приблизилось к отметке в 500 тысяч человек, а количество летальных исходов превысило 27 тысяч случаев.
Позиция Пекина
Казахстанский эксперт считает, что Пекин находится в более выгодных условиях. Несмотря на всю стратегическую значимость Ирана, иранское направление не имеет определяющего значения для Китая.
“Пекин демонстрировал определенную осторожность при выстраивании отношений с Ираном, предпочитая не отягощать себя какими-либо формальными обязательствами перед Тегераном. До обострения отношений с Вашингтоном Пекин в целом следовал в русле американской политики в отношении ядерной программы Ирана, поддерживая международное давление на Тегеран”, – сказал эксперт.
В свое время Пекин поддержал 7 резолюций Совбеза ООН по иранской ядерной программе, которые предусматривали в том числе введение санкций против Ирана.
Также, по словам Мадиева, нельзя забывать, что для Китая крайне важно поддерживать отношения со всеми странами Ближнего Востока, в том числе и с такими соперниками режима в Тегеране, как Саудовская Аравия, которая является крупнейшим экспортером нефти в Китай.
“Нельзя говорить о том, что Тегеран занимает более предпочтительное место в стратегии Пекина на Ближнем Востоке в сравнении с арабскими странами региона. Об этом свидетельствует, в частности, уровень инвестиций КНР в регионе: если в прошлом году в Иран было инвестировано только 1,5 миллиарда долларов, то в ОАЭ – более 3,7 миллиарда, а в Саудовскую Аравию и вовсе 5,36 миллиарда долларов”, – объяснил Мадиев.
Как отмечают китайские аналитики, стратегия Пекина строится не на формировании жестких военно-политических альянсов, а на использовании более мягких инструментов, таких как инвестиции и расширение торговли.
“Пекин заинтересован в безопасности своих вложений не только в Иран, но и во всем регионе. Исходя их этого Китай не заинтересован в резкой дестабилизации ситуации вокруг Ирана. Для Пекина крайне важно, чтобы в Тегеране не восприняли китайскую поддержку в качестве сигнала для форсирования прямого столкновения с США.
К слову, в Китае по сей день на официальном уровне не признали факт переговоров с Ираном о заключении вышеотмеченной 25-летней сделки. Для Пекина выгодно использовать иранскую карту для давления на Вашингтон, запугивая США перспективой формирования альянса с Тегераном”, – добавил он.
С другой стороны, отмечает эксперт, в Пекине будут пристально следить за президентскими выборами в США. В случае смены администрации в Вашингтоне может произойти определенная стабилизация американо-китайских отношений. Это в свою очередь не может не повлиять на действия Пекина в отношении Ирана.
“Проецируя данные процессы на нашу страну, необходимо отметить, что для нас, в первую очередь, важно сохранение стабильности вокруг Ирана и в целом на Ближнем Востоке. Нельзя забывать, что этот регион находится в непосредственной близости к Казахстану и эскалация конфликта будет иметь серьезные негативные последствия для всех соседних стран.
В этом отношении вполне логично, что в свое время наша страна приложила немало дипломатических усилий для мирного разрешения ядерной проблемы Ирана. В частности, в Алматы были организованы два раунда международных переговоров, которые предшествовали заключению СВПД в 2015 году.
В целом Казахстан заинтересован в стабилизации ситуации вокруг Ирана и его полноценной интеграции в международные экономические связи. Казахстан является естественным сухопутным мостом, который соединяет Иран с китайским и другими восточноазиатскими рынками”, – заключил Ерлан Мадиев.
Фото: tengrinews.kz
