Известный политический деятель и экономист Петр Своик продолжает делиться своими соображениями о сути нынешней государственности и угрозах, возникающих в результате межнациональных конфликтов. Он ответил на ряд вопросов «Эха Кыргызстана», прокомментировав сегодняшнюю ситуацию после известных кордайских событий.
– Э.К. Как события в Кродайском районе Жамбылской области отразились на этой казахской государственности, о которой Вы говорили в предыдущих материалах?
– П.С. В этом смысле кордайские события не первые, но они чрезвычайно неприятные и их надо правильно понимать. Ведь до этого был страшно ударивший по самочувствию населения и особенно казахов конфликт в Жанаозене. Он был внутриказахским, так как никого в нем кроме казахов не участвовало, казахи стреляли в казахов, причем, южные в западных. Это ужасное событие стало настоящим потрясением, из которого власти не сделали должных выводов. Да, они и не могли сделать выводы.
В Кордае все намного хуже, так как казахи били дунган, причем, совершенно организованно. Это сильнейший удар по самочувствию титульной нации и по ее способности себя уважать и понимать. На самом деле организационная основа погромов, по моему мнению, свелась, скажем так, к «базаркому». В них были задействованы силы, которые контролируют границу с Киргизией, в том числе, и контрабандные потоки. Плюс, ориентированный на пригородные алматинские оптовки местный бизнес сельскохозяйственный и животноводческий, плюс автотрафик от границы и кордайских поселков до алматинских базаров. У этого конфликта есть этническая окраска, но не этническая организационная основа, хотя ударил он именно по государственно образующей казахской нации.
Я замечу, что во время событий на Кордае пострадали полицейские, а это два десятка человек. Я не думаю, что они пострадали при нападении на дунган, как раз, наоборот, оказались раненными, защищая их. Наверняка все эти полицейские казахи. Прямо во время этих событий пожарные, также наверняка казахи, участвовали в тушении пожаров. Где-то жгли и еще продолжали жечь, а казахи-пожарные пытались эти пожары тушить. «Скорая помощь» работала в Кордае среди сотрудников которой также, наверное, только казахи. Конфликт как бы был между казахами и дунганами, но на самом деле это удар, очень сильный удар не только по дунганам, но и по казахам.
– Э.К. Какие же последствия после таких эпохальных событий для Казахстана?
– П.С. Какие последствия? Пострадала прежде всего идея казахской государственности и казахского национального строительства. Надо, правда, разбираться на чем построена эта идея и на чем нам эту казахскую национальную государственность сохранять и укреплять. Еще раз повторяю, что после такого потрясения, эта задача общеказахстанская.
– Э.К. Получается, что главный идеологический стержень казахской государственности – это казахский язык?
– П.С. Сейчас все построено на государственности казахского языка. Возьмем закон «О языке», который был принят в далеком 1989 году, еще при СССР, там утверждалось, что государственным языком является только казахский, а русский – язык межнационального общения. И в тексте устанавливающей это статьи была такая совершенно не юридическая, а идеологическая сентенция, которую стоит процитировать: «Язык – величайшее достояние и неотъемлемый признак нации. С развитием языка и расширением его общественных функций непременно связан расцвет национальной культуры и будущее самой нации, как исторически сложившейся устойчивой общности людей». И дальше сказано, что таким языком является казахский. Хотя и тогда, и по сию пору фактом остается то, что государственным языком остается русский язык. И в таком своем качестве именно он объединяет и казахскую нацию, поскольку владение или не владение казахским языком казахов как раз разводит на нығыз и шала.
Кто-то считает, что это большая беда, кто-то считает, что это большое достижение. Я, например, тоже считаю, что это как раз достояние и неотъемлемый признак казахской нации. Но тем не менее, тогда казахская нация была еще двуязычной, то есть в основном русскоязычной и какая-то часть казахской нации была казахоязычной. А авторы языкового законодательства просто решили не замечать того факта, что русский язык является объединяющим, “нациообразующим” для казахов признаком.
Притом, что казахи чрезвычайно трепетно относятся к своему языку, переживают за его будущее и стараются все что в их возможностях сделать для его развития. И вот этот посыл, что государственным является казахский, хотя на самом деле этот законодательный посыл не соответствовал жизненным реалиям, перенесен и в более поздние версии. То есть, появляется Конституция 1995 года и появляется во исполнение ее специальный закон, который регулирует языковые отношения. Это закон «О языках» 1997 года, где заложен тот же языковый принцип формирования национальной государственности и нации, что и в конституционном законе «О государственной независимости Республики Казахстан», принятом еще в 1991 году.
Этот принцип формулируется следующим образом: «Граждане Казахстана всех национальностей, объединенные общностью исторической судьбы с казахской нацией, составляет вместе с ней народ Казахстана». То есть, казахская нация существует как нечто отдельное от граждан Казахстана всех национальностей, и она соединена с ними лишь общностью исторической судьбы. Получается, что казахская нация, граждане разных национальностей и народ Казахстана – это разведенные юридические категории. А чем они должны быть соединены в одно целое по логике Законодателя? Конечно, государственностью казахского языка.
– Э.К. Насколько такой подход верен и не ведет ли к разделению граждан по национальному и языковому признаку?
– П.С. Это было бы абсолютно правильным, поскольку, прежде всего язык формирует и объединяет нацию и государство, если бы не одно «но». На самом деле объединяет казахскую нацию и казахское государство именно русский язык. И тогда, и до сих пор казахский является чрезвычайно важным, но не объединяющим, а разделяющим пока что признаком казахской нации, как в этническом, так и в гражданском смыслах. Заложенные в законодательство и идеологию кем-то очень желаемые, но не соответствующие реалиям посылы, привели к провисанию всей конструкции. Если считать, что нация объединена государственным казахским языком, то казахской нации нет. Есть нагыз казахи, есть шала казахи, и есть просто «русскоязычные» самых разных национальностей.
Даже с нагыз казахами надо еще разбираться, кто из них не просто умеет говорить (просто что-то такое сказать, и я сумею), а действительно реально, капитально грамотен на казахском языке. В общем и национальное государственное строительство не получается, а все потому, что законодатели попытались включить в закон то, чего нет в реалиях. Они, конечно, понимали, что на момент принятия закона, что в 1989, что потом в 1997 году, что это все не так, но искренне считали, что когда-то будет так. Когда-то казахский язык станет общим для всех и всех объединит.
Вот эта надежда на приведение не законодательства к реалиям, а наоборот, проявилась в такой формулировке в законе от 1997 года: «долгом каждого гражданина является овладение государственным языком, являющимся важнейшим фактором консолидации народа Казахстана». Но долг то он долг, однако не подтвержденный никакими конкретными действиями государства по принуждению, или по стимулированию граждан к исполнению этого своего долга. Соответственно, долг не исполняется, а раз так, то важнейшего фактора консолидации народа нет.
И с этим надобно что-то делать, особенно после таких тяжелых ударов в Кордае. Плюс на это накладывается то, что власть вся сплошь сверху до низу казахская. То есть, в ней есть какие-то другие отдельные представители, но на ключевых постах, где определяется политика, экономика, идеология, наука, культура, стратегический бизнес (хоть на национальном уровне, хоть на региональном, да и в отдельном Кордайском районе), только казахи являются определителями. А так как эта политика все чаще дает сбои и все более выглядит несимпатично, то получается, что казахи во власти во всем и виноваты.
– Э.К. Получается, все что происходит внутри страны является не диктатом или влиянием других наций и народов, а сугубо казахское дело?
– П.С. Чтобы ни происходило в Казахстане, та же компрадорская суть «вывозной» экономики, некомпетентность и коррупция – у всего этого казахское лицо. Потому что кто во власти, кроме казахов? Получается, что идея национального строительства в Казахстане, основана на таких законодательных нормах, которые не очень соответствуют реалиям. И даже тогда, когда национал-патриоты радетели языка и национальной государственности пытаются защитить свои идеи, то делают это в оборонительном режиме, а как известно оборона всегда проигрывает.
Помнится, будучи депутатом, Мухтар Шаханов в отчаянии просил включить в законодательство условие, чтобы хотя бы депутат- казахи знали государственный язык. Понятно, что его никто не поддержал, так как если бы это написали в закон, то получилось бы, что реально грамотных депутатов могло не набраться. Это было много лет назад, а вот недавно лидер казахских национал-патриотов Мухтар Тайжан опубликовал пост, в котором написал, почему вы сограждане не уважаете казахов, не желаете выучить хотя бы десять, тридцать, триста слов.
Конечно, не трудно выучить 300 слов, и я знаю раза в три больше. Но на самом деле это не просто отступление, а чуть ли не капитуляция. Если владение языком свести к знанию трех сотен слов, то о какой государственности и национальной консолидации на такой базе может идти речь?
Или, например, возьмем государственную программу изучения казахского языка. Она принята в 2011 году и сейчас пора отчитываться за ее исполнение. Комитет, который отвечает за это дело и распределяет деньги, блестяще отчитывается. Если мы почитаем его отчетность, то получается, что вопрос решен – все знают казахский язык в Казахстане. Общее владение – 95 процентов, а все выпускники школ владеют им на все сто. И то правда: если считать, что знания нескольких десятков слов достаточно, то действительно все знают казахский язык.
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора.
