Публикуем вторую часть интервью политолога Максима Казначеева для «Эха Казахстана», где он дает свой анализ политической ситуации и способности власти идти на реформы и изменения в стране.
-Э.К. Вообще способны ли сейчас власти пойти на серьезные политические реформы, либерализацию законов о партиях, о профсоюзах, о порядке проведения мирных собраний?
– М.К. Не способны по нескольким причинам: во-первых, после конституционных изменений 2017 и 2018 годов такие стратегические решения должны приниматься на уровне Совета безопасности страны, подконтрольного Нурсултану Назарбаеву, а не Касым-Жомарту Токаеву. Проведение демократических реформ будет угрожать размыванием власти именно Нурсултана Назарбаева, и поэтому Совбез на это не пойдет.
Во-вторых, политические реформы будут радикально менять принципы работы бюрократии, административного аппарата. Работать в демократическом ключе современные казахстанские чиновники не умеют, а, следовательно, демократизация будет угрожать общей управляемости страны. Что выступит для власти дополнительным аргументом против политического реформирования. Попросту говоря в казахстанской бюрократии нет либеральных демократов. Никто в госаппарате не будет стремиться к либерализации власти.
В-третьих, политическое реформирование будет вводить в политическое пространство страны новых игроков, новых политических субъектов (оппозиционные политические партии, независимые НПО, профсоюзы) с которыми «старой власти» придется делиться полномочиями. Это уже не устраивает нового президента – Касым-Жомарта Токаева, набор президентских полномочий которого и так уже существенно сокращен.
Таким образом, общим итогом дискуссий о политическом реформировании станет принятие нескольких косметических инициатив, не затрагивающих самой сути и принципов функционирования авторитарного режима Акорды. Ослабление давления на гражданские права и свободы возможно, но только в периферийных, второстепенных вопросах.
-Э.К. Пойдут ли власти на увеличение количества партий для усиления «конкурентности» уже в рамках предстоящей парламентской кампании?
– М.К. Для имитации партийной конкуренции в рамках предстоящей избирательной кампании будут использованы уже зарегистрированные политические партии второго эшелона (НПП «Ауыл», ОСДП, «Бирлик»). Данные партии пройдут процедуру ребрендинга и идеологического переформатирования, возможно, смены лидеров и первых лиц в политсоветах.
В среднесрочной перспективе власти намерены несколько ослабить контроль над партийным полем, в том числе и через увеличение количества партийных субъектов. Но процесс создания новых партий достаточно продолжителен, а потому будет проводиться не под текущую, а уже следующую парламентскую кампанию.
Кроме того, создание новых партий будет проходить при контроле Акорды и Совета безопасности – власти будут стремиться ограничивать «инициативу снизу», подчинять новые партии провластным кураторам и спонсорам. В новые партии будет идти бизнес, аффилированный с властью, перед которым будет стоять задача обеспечения контроля за партиями через финансовую составляющую.
-Э.К. Назначение достаточно жёсткого Крымбека Кушербаева на пост руководителя администрации президента означает ли приверженность верхов дальнейшей политической консервации? Или его будут уравновешивать другие более либеральные фигуры на властном Олимпе?
– М.К. Назначение Кушербаева обусловлено не столько стремлением к консервации политических процессов, сколько внутриаппаратной слабостью Касым-Жомарта Токаева. Бюрократическая машина не воспринимает Токаева всерьез, все ключевые вопросы решаются на уровне аппарата Совета безопасности, а не Администрации президента. Поэтому на позиции руководителя администрации Токаеву понадобился опытный и жесткий аппаратчик, амбициозный, и готовый бороться за свои сферы влияния. Сам Токаев с такой работой не справится.
Задача Кушербаева заключается в повышении исполнительской дисциплины как чиновников всех уровней, так и в ограничении вмешательства наиболее крупных олигархических групп в работу государственной машины. Потенциального оппонирования в либеральном ключе Кушербаеву сейчас пока не просматривается. Во всяком случае, никто из крупных чиновников не обозначал своей позиции как чисто либеральной.
-Э.К. Прощение долгов по потребительским кредитам малообеспеченным слоям общества (500 тысяч заемщиков), способно ли сейчас как-то серьезно повлиять на социальную обстановку в стране и снизить недовольство в обществе или наоборот подстегнет новые требования уже от других социальных категорий граждан?
– М.К. Прощение долгов – это чистый пиар-ход Акорды, ситуативно обусловленный массовыми акциями многодетных матерей. Власти было необходимо сбить негативную имиджевую волну самыми простыми, понятными рядовым обывателям шагами. В дальнейшем могут последовать и другие требования – но не факт, что власти их поддержат.
Если Токаев сможет укрепить свою власть, то в скором будущем начнет процесс минимизации социальных издержек. Ранее он уже выступал с заявлениями о необходимости более экономного расходования бюджетных средств. Обычно власти начинают такую «экономию» именно с урезания социальных расходов. Общая стратегия государства на постепенный отказ от выполнения своих социальных обязательств остается неизменной на протяжении последних 10 лет.
Фото: namba.kz
