Нынешние социально-экономические проблемы, вызванные введением чрезвычайного положения и карантина, а также снижением цен на нефть, вызывают дискуссии в обществе о путях дальнейшего развития страны и о возможных последствиях непопулярных решений президента и правительства. Известный казахстанский политолог Максим Казначеев ответил на ряд вопросов «Эха Казахстана», прокомментировав сегодняшнюю политическую ситуацию и возможные перспективы.
– Э.К. Введение чрезвычайного положения и карантина в ряде городов уже вызвали негативные социально-экономические последствия. И это только верхушка кризиса, связанного с падением цен на нефть. Не говорит ли это о крахе сырьевой модели и неолиберальной экономической доктрины?
– М.К. Ошибочность казахстанской модели экономического развития с упором на увеличение добычи сырья стала очевидна еще в период кризиса 2008 – 2009 годов. Однако тогда выводы не были сделаны. Быстрое восстановление цен на сырье породило у Акорды иллюзию о внешних причинах того кризиса.
В 2014 – 2015 годы мы еще раз столкнулись с провалом сырьевой модели. Поэтому текущий кризис уже не стал неожиданностью – в экспертной среде его рассматривают скорее как закономерность, а не случайность. Проблема в том, что казахстанская экономика абсолютно не защищена от внешних шоков. А власти на протяжении более чем десяти лет не предпринимали шагов для минимизации внешнеэкономических рисков.
Малый размер экономики Казахстана не позволяет радикально дистанцироваться от господствующей в мире неолиберальной модели, но выработать механизмы смягчения внешних рисков было необходимо. Вместо этого пропагандировалась модель демонстративного сверхпотребления на уровне власти – раздувание внешнего долга страны, строительство новой столицы, проведение сверхдорогих и бессмысленных с практической точки зрения международных мероприятий, поддержка олигархических банков второго уровня вместо их принудительного банкротства, – то есть вещи, которые не увеличивали устойчивость реального сектора экономики. В итоге, несмотря на формальный количественный рост экономики за эти годы ее структурная устойчивость, наоборот, ухудшилась.
– Э.К. Осознают ли власти, что своими мерами и карантином они сами усиливают протестные настроения в обществе?
– М.К. Акорда оказалась в вилке непопулярных социальных решений. С одной стороны, отказ от введения карантина приводил к взрывному росту заболеваемости и смертности граждан по модели, которую мы сейчас наблюдаем в США и некоторых странах ЕС. Если не вводить карантин, то через некоторое время медицинская система просто перестанет справляться с ростом заболеваемости. Что, в свою очередь, вызовет закономерную критику власти (как это происходит в наиболее пострадавших странах ЕС).
С другой, введение карантина в прямом и переносном смысле «убивает» экономику – особенно малый и средний бизнес (МСБ). Анонсированная поддержка национальной экономики в размере 10 млрд долларов – а это номинальный ВВП страны за целый месяц и более 11% от всего объема накопленных резервов Нацбанка и Нацфонда, – показывает истинные масштабы экономического провала.
В силу этого Акорда пытается использовать информационный эффект от карантина в свою пользу – через включение пропагандистских инструментов «сплочения общества» перед лицом угрозы эпидемии. Пока эти инструменты работают, но если кризис продлится больше полутора-двух месяцев, то терпение населения может исчезнуть.
– Э.К. Могут ли протестные настроения вылиться в серьезные выступления и в политические требования и движения снизу? Некоторые эксперты говорят о возможном социальном взрыве.
– М.К. Серьезные стихийные выступления возможны, особенно в среде самозанятых, но в силу отсутствия организационного центра они вряд ли смогут быстро перейти к политическим требованиям. Если же выступления будут оставаться в рамках социальной проблематики, то Акорда сохранит возможность «залить» их дополнительными ресурсами из Нацфонда.
Объема резервов на текущий год-полтора у Акорды достаточно. Но если кризис на рынках сырья продлится дольше, то ресурсная база существенно сократится. В среднесрочной перспективе сохранение кризиса неизбежно приведет к уменьшению устойчивости власти.
– Э.К. Способны ли нынешние кризисные явления в экономике скорректировать сценарии «транзита»? Как видим заседание Политсовета «Нур Отана» было перенесено на неопределенный период, также существуют внешние неблагоприятные факторы в виде проигранных судов Стати и предстоящих судов в Англии.
– М.К. Политические процессы поставлены на паузу до осеннего политического сезона – и власть и элиты стремятся взять перерыв до стабилизации ситуации. Никто уже не хочет рисковать с проведением досрочных парламентских выборов в условиях тотального обвала экономики.
Кроме того, необходимо провести ревизию ресурсов перед началом парламентской избирательной кампании – и исходя из этого выходить на выборы с новым «социальным контрактом» между властью, обществом и олигархами. Кризис временно сместил акценты в общественном мнении с проблематики политической модернизации на вопросы социального характера. Однако в среднесрочной перспективе именно социальная проблематика будет выступать базой для кристаллизации уже политических требований к власти.
– Э.К. Данный кризис приведет к консолидации элиты или к усилению борьбы различных групп и к ослаблению позиций действующего президента?
– М.К. Ключевые олигархические группы Казахстана несут большие ресурсные потери в рамках текущего кризиса. И как ни странно это играет на руку президенту Токаеву – у «старой» элиты сокращаются возможности для давления на него, для лоббирования своих интересов. Ключевым источником подпитки олигархов становятся бюджетные потоки, а не экспорт сырья. А на бюджетные потоки Акорда может влиять. Токаев получил возможность «назначать» новых олигархов в рамках распределения 10 млрд долларов из Нацфонда.
Кроме того, у Токаева появляется возможность и «соблазн» переложить политическую ответственность за социально-экономические проблемы на прежнего президента, на ошибочность прежнего социально-экономического курса. И уже на этой основе поставить вопрос о соответствующей ревизии «политического наследия» Назарбаева. Примерно так, как это было сделано в соседнем Узбекистане после смерти Каримова.
Фото: sputniknews.kz
