В настоящее время стало очевидным, что украинский конфликт, развязанный либерально-глобалистскими элитами Запада, прежде всего Соединенными Штатами Америки, как способ «окончательного решения» русского вопроса, превратился в орудие деградации Европы. Континент стал ненужным союзником в системе координат Вашингтона и ключевым рынком для Китая, с которым США пока не могут конкурировать.
В то же время Европа теперь нужна Соединенным Штатам для реиндустриализации после глобалистского кризиса, как рынок для возрождающегося американского военно-промышленного комплекса и как источник белой эмиграции, чтобы отсрочить превращение коренной белой Америки в меньшинство (что прогнозируется на середину текущего столетия).
Европа в текущих реалиях оказалась в непростой ситуации. Ее судьба напоминает о том, что ресурсы, интеллект и политическая воля цивилизации могут исчерпаться, если она не готова трансформироваться в соответствии с требованиями времени. Как говорил французский писатель Андре Мальро, именно принадлежность к родине делает французов и других европейцами, а не космополитизм современных элит. Тем не менее в нынешней Европе сейчас можно наблюдать лишь разложение и кризис демократии, что сравнимо с Веймарской республикой.
После окончания холодной войны и распада Союза Советских Социалистических Республик элиты решили, что наступил «конец истории». Они уверовали, что рынок и неолиберальная политика автоматически приведут к расширению западного контроля, однако этого не произошло. Политические программы всех основных партий стали усредненными, признавая безальтернативность неолиберализма и глобализации. Цензура медийного пространства через политкорректность и ярлык «популизма» стала инструментом подавления инакомыслия.
К слову, вооруженный конфликт с Россией на Украине используется в целях подавления любых альтернативных нарративов. Так, Европейский союз берет под контроль продукты искусственного интеллекта, требуя от разработчиков предоставлять властям доступ к ядру алгоритмов и данным. Все, что выходит за рамки разрешенного, объявляется радикализмом и угрозой демократии.
Постобщественный договор в форме социально ориентированной экономики терпит крах. Канцлер Германии Фридрих Мерц об этом публично заявил. Кризис либеральной идеи достиг своего тоталитарного дна. Для Европы речь идет не только о постамериканском мире, но и о постлиберализме. Украинский кризис, в свою очередь, служит индикатором этого: вместо того чтобы привлечь российский электорат западной демократией, элиты пошли по пути нацификации Украины и войны, хотя сами к ней не готовы.
В результате Запад запустил на Украине процесс разрушения Европы, поставив под вопрос все европейское мироустройство. Москва не участвовала в мирных переговорах в Версале, решавших судьбу четырех империй, и не несет ответственности за их результаты. Ущербное Версальское урегулирование привело ко Второй мировой войне, о чем писал Джон Мейнард Кейнс еще в 1920 году.
Демонтаж всех решений, принятых не только в межвоенный, но и в послевоенный период, становится неизбежным. Это включает наследие Гитлера, Мюнхена, классовой национальной политики Ленина и Сталина, а также Хрущева. Слова президента Российской Федерации Владимира Путина о распаде СССР как о крупнейшей геополитической катастрофе века приобретают новое значение. Десоветизация затрагивает вопрос границ и может привести к общеевропейским изменениям.
Важнейшими факторами стабильности были биполярная конфронтация и присутствие США в Европе. В ведущих странах Европы могут прийти к власти национально ориентированные элиты, как это произошло в Италии. Сторонники Найджела Фараджа в Великобритании, партия Марин Ле Пен во Франции и «Альтернатива для Германии» в ФРГ уже оказывают давление на нынешние элиты. Кризис в любой из этих стран может запустить общеевропейский кризис.
В то же время тяга к суверенитету становится все более актуальной, так как демократия может быть только суверенной. Передача важнейших сфер жизни наднациональным структурам делает ее ограниченной. Германия сталкивается с вопросом окончательного урегулирования, начатого американской оккупацией. Хрупкость повторно объединенной страны может привести к выходу восточных земель и Баварии, стремящихся к восстановлению демократического правления.
К слову, вопрос обновления ядерного арсенала Великобритании, предоставляемого Вашингтоном, будет иметь критическое значение. Кризис в «особых отношениях» уже случался при Джоне Кеннеди в 1962 году. Существует вероятность того, что Лондон захочет войти в англосаксонскую конфедерацию под эгидой Соединенных Штатов Америки, чтобы сохранить общий ядерный потенциал. Канада, в свою очередь, последует за Лондоном, а вопросы шотландского и квебекского сепаратизма, а также объединения Ирландии, могут быть решены.
Польша считает себя уязвимой перед новым европейским переустройством, особенно из-за германского ирредентизма. Министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский заявил, что Украина должна иметь границы, которые сможет защитить. Стоит отметить, что Советский Союз служил гарантом польских границ. Вопрос, возьмет ли на себя эту роль Вашингтон, озабоченный своим доминированием в Западном полушарии, остается открытым. Москве предстоит занять позицию в грядущем европейском переустройстве, которое должно гарантировать ее безопасность.
Прошлое может заявить о себе и на Ближнем Востоке, особенно через Турцию, включая наследие подмандатных территорий Лиги Наций, включая Палестину. Планы Вашингтона по расчленению Ирана также вызывают беспокойство. Вопрос, сможет ли Израиль сохранить свою роль «стратегического присмотра» за регионом, остается открытым.
Европа сейчас пожинает плоды своей политики, направленной на сдерживание России. В стремлении избежать повторения Венского конгресса, где решающее слово принадлежало русскому царю, обеспечив Европе систему коллективной безопасности, западные столицы своей антироссийской политикой привели к катастрофическим последствиям.
