Председатель правления общественного объединения «Союз потребителей финансовых услуг Казахстана» Айдар Алибаев любезно согласился ответить на вопросы «Эхо Казахстана» о текущих социально-экономических проблемах. Во второй части интервью эксперт рассказывает о причинах ухудшения платежного баланса, кабальном характере контрактов по недропользованию и деятельности западных и китайских инвесторов, и причинах отказа Нацбанка от инвестирования собственной обрабатывающей промышленности.
– Э.К. В чем причина ухудшения платежного баланса Казахстана и съедания золотовалютных резервов? Только за полгода Нацфонд сработал в минус на 2,5 миллиардов долларов несмотря на относительно высокие цены на нефть.
– А.А. Первая причина этого дисбаланса – мы проедаем тупо эти деньги. Вернее, чиновники их проедают, как в момент пира во время чумы, и они же заявляют о том, что не надо себе ни в чем отказывать. Во-вторых, этих денег становится все меньше. У нас еще к тому же серьезное недопоступление налогов в бюджет. Мало того, что у нас практически убит малый и средний бизнес, отсутствует серьезная промышленность, которая давала бы крупные налоги, но у нас даже то, что еще шевелится и работает пытаются обложить дополнительными отчислениями. Например, это введение обязательных выплат 5 процентов в пенсионный фонд со стороны работодателя или тенденция увеличения с 1,5 до 3 процентов отчислений в фонд обязательного социального страхования.
Данные убийственные нагрузки, которые ложатся на плечи бизнеса и предпринимателей, которые еще есть, заставляют их уходить в тень. Вот эта налогооблагаемая база белая, благодаря этим непродуманным, и я даже назвал бы их вредительскими, мерам, уходит в тень. Они в правительстве даже не понимают, что это поле налоговое сокращается как шагреневая кожа. В результате данных действий, расходы у нас не уменьшаются, социальная нагрузка не уменьшается, а продовольствие, закупаемое на западе, становится для нас все дороже. Мы же в валюте все покупаем. Доходы при этом падают.
И вот этот разрыв между прибылью и убылью неуклонно растет, и, по моему мнению, уже не за горами какие-то критические показатели. И поэтому хочешь не хочешь, они эти разрывы начинают заливать деньгами из «заначки», то есть из Национального, пенсионного и иных фондов. Это как в семье, когда нет доходов, то тратятся средства из «заначки».
– Э.К. Но эти запасы данной «заначки» также не безграничны.
– А.А. Да, в «заначку» также поступления падают. Нефть, по различным оценкам, от 50 до 70% нам не принадлежит.
– Э.К. Можно даже сказать, что уже не наша нефть?
– А.А. Такое же можно сказать и про другое сырье горнодобывающей промышленности и других сфер. Также надо смотреть договора, и я уверен, что они вопиюще несправедливы и направлены против нас, потому, что они заключались по коррумпированным схемам.
– Э.К. Многие из них, кстати, засекреченные и общественности невозможно узнать их подробности и условия.
– А.А. Поэтому они и засекреченные! Если были бы нормальные контракты по недропользованию, то зачем их секретить? Это же не договор о производстве ядерного оружия.
– Э.К. Кстати, западные и китайские компании не платят десятки лет природную ренту.
– А.А. Они много чего не платят. Более того, я хочу вам сказать, допустим, при разработке месторождения Кашаган на Каспии имелись вопиющие случаи. Там, например, считается, что технологически разработка кашаганской нефти достаточно непростая. Потому что, во-первых, она проводится на водной поверхности, во-вторых там есть достаточно тяжелые ограничительные условия по сохранению природы и экологические требования. И когда в рамках консорциума эти иностранные американские, итальянские, французские компании, разрабатывают технологические способы добычи, то они все оборудование везут со своих заводов с Запада. По условиям контракта было так, что когда они начнут качать живую нефть, то практически все доходы от ее продажи будут идти им, пока они не вернут затраты. А уже потом, когда затраты будут возвращены, то уже начнется какое-то деление.
Так вот эти затраты, которые они сделали, чтобы разрабатывать нефть на Кашагане, они преувеличены от реальной стоимости, на мой взгляд, раз в двадцать – тридцать. То есть допустим по арифметике, что какой-нибудь бур, которым они бурят скважины на дне морском, допустим, условно стоит на рынке 10 тысяч долларов. В договоре с нами, в смете, которую они предоставляют, чтобы окупить свои затраты живой нефтью, этот бур уже оценивается в 300 или 500 тысяч долларов. И так по всем показателям от авторучки, от пачки бумаги, стакана минеральной воды, которую они везут оттуда, до зарплаты инженера, который на родине получает 10 тысяч долларов, а тут все 30 тысяч. Ну почему у этих дикарей не платить своему инженеру по 30 тысяч долларов в месяц?
А в тоже время казахстанскому рабочему, который находится там на самом грязном технологическом звене и физически тяжелом, платят сущие копейки. А зачем рабу платить много? И почему никто не может их поставить на место, никакие наши силовые органы? Да, потому что все прикрыто административным зонтиком.
Понятно, что цифры по стоимости того же бура, условны, но сам механизм описан мной верно. Эту логику я не придумал и читал о деятельности западных компаний в странах третьего мира. Такие механизмы применялись при разработке нефти в Анголе, Нигерии, Эфиопии. Эта логика и схемы данными транснациональными корпорациями, имеющими столетний опыт колонизации, давно отработаны. И почему они будут действовать по-другому? Теперь и наша страна превратилась в сырьевую колонию.
– Э.К. Почему, по вашему мнению, Нацбанк не инвестирует из Национального и Пенсионного фондов в реальный сектор экономики, то есть предприятия обрабатывающей промышленности?
– А.А. Национальный банк в силу своего устройства и идеологии – это фактически лишь подразделение федеральной резервной системы США через институты Всемирного банка и Международного валютного фонда. Как это ни смешно, но существует запрет на инвестирование национальной экономики. Я не знаю, как этот запрет осуществляется, так как документально его не видел. То есть существует он в виде какого-то документа, приказа, или устной договоренности, но это так. Это одна сторона.
Вторая сторона заключается в том, что даже когда идут попытки через квазигосударственные компании осуществления какого-то серьезного многомиллиардного инфраструктурного проекта, то, как правило, он захватывается людьми с серьезным административным ресурсом. Допустим, вам или мне, или какому-то простому гражданину попасть туда и взять лакомый тендер просто нереально. И эти люди, имея такие возможности, они просто, как минимум, треть или половину из суммы проекта разворовывают. А дальше уже при движении оставшихся средств сверху вниз, они доедаются уже теми, кто поменьше, и в результате мы очень часто видим, что при строительстве крупного производства вырывается лишь котлован и дальше работа уже не идет.
Опять же я картину даю в утрированном виде, но сама схема так и действует. Разворовывается все. Или, допустим, даже объект среднего уровня стоит 100 процентов, из них 30 или 40 процентов составляет откат. Представьте, что в технической документации или в бизнес-плане было заявлено, что объект будет строиться ну если не на германских, но хотя бы на российских строительных материалах, которые более-менее соответствуют строительным нормам и правилам, оставшимся от Советского Союза. В этой ситуации, когда одна треть или даже половина средств ушла на откат, то хочешь не хочешь, строительные материалы придется закупать в Урумчи причем, самые дешевые.
Арматура будет как солома, цемент как творог, а плитка будет бумажная, которая от перепада температур будет отваливаться. Отсюда, пожалуйста, вам рушащиеся мосты, дома, протекающие школы и больницы. Например, развязки наши в Алматы, которые были построены при одном из акимов, они теперь протекают, отваливается все у них. Ну откуда взяться при таком уровне коррупции хотя бы минимальному уровню качества?
Вот вам пожалуйста, с одной стороны Запад не дает, потому что формула, по которому Международный валютный фонд раньше давал кредиты, основана на требовании использования всех накопленных средств лишь на обеспечение собственной жизни, а не на инвестировании в собственную экономику. Это означает закупку продуктов и народнохозяйственных товаров первой необходимости на Западе. Фактически своими кредитами и условиями международные институты инвестируют в свою западную экономику, а долг остается на нашей шее. А китайцы и того хуже, еще страшнее.
Фото: zakon.kz
